| 8695912 9216 5224 943 1же устные, а потом и фиксируемые письменно ист. предания.
В древней и ср.-век. словесности весьма влият. был нар. героич. эпос (см. ниже). Его формирование знаменовало полное и широкое использование возможностей эпич. рода. Тщательно детализированное, максимально внимательное ко всему зримому и исполненное пластики повествование преодолело наивно-архаич. поэтику кратких сообщений, характерную для мифа, притчи и ранней сказки. Для героич. эпоса характерно "абсолютизирование" дистанции между персонажами и тем, кто повествует; повествователю присущ дар невозмутимого спокойствия и "всеведения" (недаром Гомера уподобляли богам-олимпийцам), и его образ - образ существа, вознёсшегося над миром,- придаёт произв. колорит макс, объективности. "...Рассказчик чужд действующим лицам, он не только превосходит слушателей своим уравновешенным созерцанием и настраивает их своим рассказом на этот лад, но как бы заступает место необходимости..." (Шеллинг Ф., Философия искусства, М., 1966, с. 399).
Но уже в антич. прозе дистанция между повествователем и действующими лицами перестаёт абсолютизироваться: в романах "Золотой осёл" Апулея и "Сатирикон" Петрония персонажи сами рассказывают о виденном и испытанном. В литературе последних трёх столетий, отмеченных преобладанием романических жанров (см. Роман), доминирует "личностное", демонстративно-субъективное повествование. С одной стороны, всеведение повествователя охватывает мысли и чувства персонажей, не выраженные в их поведении. С другой - повествователь нередко смотрит на мир глазами одного из персонажей, проникаясь его умонастроением. Так, сражение при Ватерлоо в "Пармской обители" Стендаля воспроизведено отнюдь не по-гомеровски: автор как бы перевоплотился в юного Фабрицио, дистанция между ними практически исчезла, точки зрения обоих совместились (способ повествования, присущий Л. Толстому, Достоевскому, Чехову, Г. Флоберу, Т. Манну, Фолкнеру). Такое совмещение вызвано возросшим интересом к своеобразию внутреннего мира героев, скупо и неполно проявляющегося в их поведении. В связи с этим возник также способ повествования, при к-ром рассказ о происшедшем является одновременно монологом героя ("Последний день приговоренного к смерти" В. Гюго, "Кроткая" Достоевского, "Падение" А. Камю). Внутренний монолог как повествоват. форма абсолютизируется в лит-ре "потока сознания" (Дж. Джойс, отчасти М. Пруст). Способы повествования нередко чередуются, о событиях порой рассказывают разные герои, и каждый в своей манере ("Герой нашего времени" М. Ю. Лермонтова, "Иметь и не иметь" Э. Хемингуэя, "Особняк" Фолкнера, "Лотта в Веймаре" Т. Манна). В монумент, образцах Э. 20 в. ("Жан Кристоф" Р. Роллана, "Иосиф и его братья" Т. Манна, "Жизнь Клима Самгина" М. Горького, "Тихий Дон" М. А. Шолохова) синтезируются давний принцип "всеведения" повествователя и личностные, исполненные психологизма формы изображения.
В романной прозе 19-20 вв. важны эмоционально-смысловые связи между высказываниями повествователя и персонажей. Их взаимодействие придаёт художеств, речи внутр. диалогичность; текст произв. запечатлевает совокупность разнокачеств. и конфликтующих сознаний. "Голоса" разных лиц могут либо воспроизводиться поочерёдно, либо соединяться в одном высказывании - "двуголосом слове" (см. М. М. Бахтин, Проблемы поэтики Достоевского, 1972, с. 324). Повествоват. многоголосие не характерно для канонич. жанров давних эпох, где безраздельно господствовал голос повествователя, в тон к-рому высказывались и герои. В лит-ре же двух последних столетий, напротив, широко представлены внутр. диалогичность и многоголосие речи, благодаря к-рым осваивается речевое мышление людей и духовное общение между ними.
2) В более узком и специфич. смысле слова - героический Э. как жанр (или группа жанров), т. е. героич. повествование о прошлом, содержащее целостную картину нар. жизни и представляющее в гармонич. единстве некий эпич. мир и героев-богатырей. Героич. Э. бытует как в книжной, так и в устной форме, причём большинство книжных памятников Э. имеют фольклорные истоки; сами особенности жанра сложились на фольклорной ступени. Поэтому героический Э. часто называют народным Э. Однако такое отождествление не совсем точно, поскольку книжные формы Э. имеют свою стилистич., а порой и идеологич. специфику, а безусловно относимые к нар. Э. баллады, ист. предания и песни, нар. роман и т. п. могут считаться героич. Э. лишь с существ, оговорками.
Героич. Э. дошёл до нас как в виде обширных эпопей, книжных (".Илиада", "Оамссея", "Махабхарата", "Рамаяна", "Беовульф") или устных ("Джангар", "Алпамыш", "Манас"), так и в виде коротких "эпических песен" (рус. былины, южнослав. юнацкие песни, стихотв. Эдды Старшей), отчасти сгруппированных в циклы, реже - прозаич. сказаний [саги, Нартский (нартовский) эпос].
Нар. героич. Э. возник (на осн. традиций мифологич. Э. и богатырской сказки, позднее - ист. преданий и отчасти панегириков) в эпоху разложения первобытнообщинного строя и развивался в антич. и феод, обществе, в условиях частичного сохранения патриархальных отношений и представлений, при к-рых типичное для героич. Э. изображение обществ, отношений как кровных, родовых могло не представлять ещё сознат. художеств, приёма.
В архаич. формах Э. (карел, и фин. руны, богатырские поэмы тюрко-монг. народов Сибири, Нартский эпос, древнейшие части вавилонского "Гильгаме-ша", Эдды Старшей, "Сасунци Давид", "Амираниани") героика выступает ещё в сказочно-мифологич. оболочке (богатыри владеют не только воинской, но и "шаманской" силой, эпич. враги выступают в облике фантастич. чудовищ); гл. темы: борьба с "чудовищами", героич. сватовство к "суженой", родовая месть.
В классич. формах Э. богатыри-вожди и воины представляют ист. народность, а их противники часто тождественны ист. "захватчикам", иноземным и иноверным угнетателям (напр., турки и татары в слав. Э.). "Эпическое время" здесь уже - не мифич. эпоха первотворения, а славное ист. прошлое на заре нац. истории. Древнейшие гос. политич. образования (напр., Микены-"Илиада", Киевское гос-во кн. Владимира - былины, гос-во четырёх ойротов - "Джангар") выступают как обращённая в прошлое нац. и социальная утопия. В классич. формах Э. воспеваются ист. (или псевдоист.) лица и события, хотя само изображение ист. реалий подчинено традиц. сюжетным схемам; иногда используются ритуально-мифологич. модели. Эпич. фон обычно составляет борьба двух эпич. племён или народностей (в большей или меньшей мере соотнесённых с реальной историей). В центре часто стоит военное событие - историческое (Троянская война в " Илиаде", битва на Курукшетре в "Махабхарате", на Косовом Поле - в серб, юнацких песнях), реже - мифическое (борьба за Сампо в "Колееяле"). Власть обычно сосредоточена в руках эпич. князя (Владимир - в былинах, Карл Великий - в ".Песне о Роланде"), но носителями активного действия являются богатыри, чьи героич. характеры, как правило, отмечены не только смелостью, но и независимостью, строптивостью, даже неистовостью (Ахилл - в "Илиаде", Илья Муромец - в былинах). Строптивость приводит их порой к конфликту с властью (в архаич. эпике - к богоборчеству), но непосредственно обществ, характер героич. деяния и общность патриотич. целей большей частью обеспечивают гармонич. разрешение конфликта. В Э. рисуются преим. действия (поступки) героев, а не их душевные переживания, но собств. сюжетный рассказ дополняется многочисл. статич. описаниями и церемониальными диалогами. Устойчивому и относительно однородному миру Э. соответствует постоянный эпич. фон и часто размеренный стих; цельность эпич. повествования сохраняется при сосредоточении внимания на отд. эпизодах.
Лит.: Гегель Г. В. Ф., Эстетика, т. 3, М., 1971; Веселовский А. Н., Историческая поэтика, Л., 1940; Теория литературы... Роды и жанры литературы, [кн. 2], М., 1964; Бахтин М. М., Вопросы литературы и эстетики, М., 1975; Г а ч е в Г. Д., Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр, М., 1968; F r i e d еmann К., Die Rolle des Erzahlers in der Epik, Lpz., 1910; F 1 e m m i n g W., Epik und Dramatik..., Bern, 1955; S с h о 1 e s R., Kellogg R., The nature of narrative, N. Y., 1966; Grundzuge der Literatur-und Sprachwissenschaft, Bd 1, Literaturwissenschaft, Munch., 1974.
Жирмунский В. М., Народный героический эпос, М.-Л., 1962; М е л е т и нский Е. М., Происхождение героического эпоса, М., 1963; его же, Народный эпос, в кн.: Теория литературы... Роды и жанры литературы, [кн. 2], М., 1964; Гринцер П. А., Эпос древнего мира, в сб.: Типология и взаимосвязи литератур древнего мира, М., 1971; Текстологическое изучение эпоса, М., 1971; Lord A., The singer of tales, Camb. (Mass.), 1960.
В. Е. Хализев (Э. как род литературный), Е. М, Мелетинский.
ЭПОХА (от греч. epoche, букв.- остановка), продолжительный период времени, характеризующийся значит, событиями, явлениями, процессами в природе, обществ, жизни, науке, искусстве и т. д.; качественно новый период развития.
ЭПОХА, русский ежемесячный лит. и политич. журнал, издававшийся в Петербурге в 1864-65 М. М. и Ф. М. Достоевскими взамен их же журн. (Время". В "Э." публиковались Ф. М. Досто |
